Каталог
Речь пойдет не о той войне, которая описана в современных учебниках истории или в художественных книгах, авторы которых допускают неточности либо вообще дают волю фантазии. Рассказывать о событиях будет очевидец, участник боевых действий – подполковник в отставке симферополец Иван Дмитриевич Николаев. И вам, уважаемый читатель, предоставляется возможность увидеть историю глазами солдата.
– Я участвовал в Курской битве, освобождал Харьков, был ранен. 2 сентября 1943 года оказался в госпитале г. Острогожска Воронежской области. В январе 1944 года был направлен в 41-ю гвардейскую дивизию, которая вела тяжелые бои под Кировоградом.
Уже в начале февраля дивизия получила задание совершить форсированный 200-километровый марш (Кировоград, Шпола, Моренцы), чтобы добить фашистов в образовавшемся Корсунь-Шевченковском котле (или, как позднее писал в своих воспоминаниях фельдмаршал Э. Манштейн, в "Черкасском котле").
– В каких условиях пришлось совершать марш? Я читала, что в январе 44-го неожиданно наступила оттепель. Она осложнила продвижение дивизии?
– Погода была на нашей стороне! Я бы сказал, что благодаря ей вражеские самолеты не могли взлететь. Однако для нас марш оказался невероятно трудным. Пошли дожди, снег быстро растаял, дороги превратились в месиво. Бойцы двигались по обочинам, с трудом переставляя облепленные грязью сапоги. Машины буксовали, приходилось их оставлять, а снаряды перекладывать в повозки. Лошади выбивались из сил и останавливались. Тогда солдаты брали в вещевые мешки все, что могли поднять. Шли днем и ночью, шли до изнеможения. Спали на ходу. И вот услышали стрельбу. 126-й полк, первый батальон под командованием капитана Илюхина входил в коридор между внешним и внутренним фронтами. Расстояние между ними было 10-12 километров. В этот коридор советское командование спешно подбрасывало войска.
Прислушиваясь к стрельбе, некоторые бойцы обращались к командирам с вопросом: "Говорили, что идем добивать окруженную группировку противника, а получается – сами в какой-то мешок?"
14 – 15 февраля 1944 г. дивизия прибыла в Моренцы и двумя полками заняла оборону на внешнем кольце. Фронтом – на запад. А 126-й полк получил приказ наступать на восток – сужать кольцо, для этого – овладеть Комаровкой.
Рядовому бойцу трудно было понять, что происходит: сзади стреляют, впереди – головы не поднять. Немцы изо всех сил старались вырваться из котла.
16 февраля 126-й полк занял Комаровку. Диаметр котла не превышал 30 километров, он со всех сторон простреливался артиллерией.
На окраине этого села немцы бросили зенитную установку на тяжелой платформе. Она могла вращаться на девяносто градусов в вертикальной плоскости и на триста шестьдесят – в горизонтальной. Устройство установки было мне знакомо: я изучал наши подобные. И боеприпасов было много. Вот только ленты не заряжены. Решил зарядить. Сделал три одиночных выстрела.
В это время подошел старший лейтенант – заместитель командира батальона.
"Ну как, стреляет?"
Я ответил: "Отлично!".
Он тоже попробовал.
Привел еще двух бойцов и приказал зарядить как можно больше лент.
В ночь на 17 февраля на позиции 1-го батальона 126-го полка немцы начали наступать колоннами. Сначала мелкими, а потом длиною в 2 – 3 километра.
"Моя" автоматическая зенитная установка стояла в очень выгодной позиции: вражеская колонна отлично просматривалась. Старший лейтенант Гапонов не торопился стрелять. Впереди двигалась пехота, затем – парные повозки с фургонами и лошади-тяжеловозы. Когда до противника оставалось 800 – 900 м, появилась вторая колонна. Тут лейтенант и открыл огонь сразу по обеим. Бой на нашем участке закончился быстро. Признаюсь, очень жаль было оставлять зенитную установку…
– Какое значение имела эта операция?
– 41-я гвардейская стрелковая дивизия нанесла противнику большой урон. Ее воины уничтожили много вражеских солдат и офицеров, 870 взяли в плен. На поле боя противник оставил 430 автомашин, 50 орудий, 12 бронетранспортеров, 10 тягачей, 1168 повозок.
Немецко-фашистские войска потерпели тяжелое поражение в Корсунь-Шевченковской операции. В окружении враг потерял 55 тысяч солдат и офицеров убитыми, более 18 тысяч пленными. На внешнем фронте советские войска нанесли поражение еще 15 дивизиям, в том числе восьми танковым.
Эту операцию военные историки называют "вторым Сталинградом", "Каннами на Днепре". И она достойна таких сравнений, ибо была осуществлена Первым и Вторым Украинскими фронтами блестяще.
Среди соединений, удостоенных почетного наименования Корсуньских, была и моя 41-ая гвардейская стрелковая дивизия.
– Насколько мне известно, на этом ваша служба не закончилась?
– Продолжалась война, продолжалась и служба.
41-ая гвардейская Корсуньская дивизия освободила Рыбницу, а затем город Оргеев в Молдавии. Оттуда я был направлен на учебу. При получении документов узнал, что за бои под Корсунь-Шевченковским старший лейтенант Гапонов награжден орденом Красного Знамени, а я, рядовой Николаев, медалью "За отвагу". Медаль я не получил – как сказали, "не было в наличии".
Закончив учебу, я стал офицером, воевал в другой части, в составе танковых войск освобождал Будапешт, Вену, Прагу. День Победы встретил в Чехословакии. Затем, с 6-й танковой армией, совершил марш в Варшаву. Участвовал в боях с Японией. Возглавлял десант разведроты 31-х гвардейских бригад в Дайрен – Порт-Артур.
– А как же медаль? Вы ее так и не получили?
– Нет, в январе нынешнего года выдали лишь документ, подтверждающий, что я награжден медалью "За отвагу". Это и заставило еще раз вспомнить о "Черкасском котле".
А теперь хочу открыть маленький секрет: Иван Дмитриевич Николаев – мой дедушка. Я очень горжусь им!
Что можно еще добавить от себя? Разве что низкий поклон ветеранам войны и слова нашей искренней, глубокой благодарности.
Александра Николаева
"Крымские известия" №68 (2808). 12 апреля 2003 г.
Субботнее приложение "Ветеран"
